Борис Сапожников - Война Львов[СИ]
Ровное течение мыслей её величества нарушило появление смутно знакомого дворянина с седыми волосами, за спиной которого маячила фигура рыцаря в полном готическом доспехе и доисходном топхельме. Однако точно припомнить где и когда она видела эту странную парочку её величество решительно не могла. Лишь отчего-то припоминался какой-то клирик с отрешённым лицом. Выбросив обоих из головы, её величество обратила внимание на вновь прибывших ибо седовласый обратился к ней.
— Вам могла бы понадобиться моя помощь, ваше величество, — говорил он. — Даже столь великое воинство не возьмёт Престон с наскока, заперевшись в королевском замке Золотой лев продержится вплоть до подхода подмоги.
— Откуда ей взяться? — рассмеялся Эдмунд Аредин. — Руан обратил против себя большинство благородных родов Страндара.
— За ним стоят деньги банкиров и ремесленников, — отрезал седовласый, — а на них вполне можно нанять коллег ваших салентинских и мейсенских друзей. И тогда посмотрим, кто окажется в выигрыше.
— Чушь, — рассмеялся Аредин. — Никому не прорваться из тисков осады, что мы сомкнём вокруг Престона, да и страна вся будет в наших руках.
— Орвик однажды, не так давно, при Сент-Орбане, уже сделал невозможное, — усмехнулся седовласый. — Делайте выводы. И страна далеко не под вашим контролем, отнюдь не все благородные рода на вашей стороне.
— Так что вы можете нам предложить, сударь? — скучающим тоном поинтересовалась королева.
— Орвик сейчас везёт вашего благоверного в Престон, а сам Руан с Берри и большей частью союзников из благородных родов сидит в Тор-Руане, — сообщил седовласый, — празднует победу.
— Обезглавим змею — подохнет и всё тело, — усмехнулся Аредин. — Мы уничтожим Руана в его собственном логове.
Томас Руан граф Флиер отчаянно скучал на продолжительном пиру в честь победы отца над Наглями. Могучий старик Берри громогласно славословил отца и Орвика, чей хитрый манёвр решил исход сражения. Ещё он вспоминал какого-то Эрика — бывшего оруженосца графа Орвика, пленившего в сражении герцога Бреккина. Рассказывая об этом, Берри раз за разом вспоминал, как лихо одним ударом снёс голову безоружного врага, что в понимании Томаса несколько не вязалось с рыцарской честью.
Покидать однако обеденный зал было бы верхом невежливости по отношению к Берри и отцу. Отец как раз подошёл к Томасу, положил руку на плечо.
— Тебе, сын, вижу затянувшийся пир уже в тягость, — сказал он, — я бы тоже с радостью забросил всё это, но — нельзя. Южане люди гордые и вспыльчивые, а я не вправе терять союзников. Нас слишком мало, а враг всё ещё силён. Елизавета, держу пари, уже собрала новое войско и нам предстоит ещё одно сражение.
— Так почему не готовимся к бою? — возмутился Томас. — Почему мы сидим и пьём вместо того, чтобы собирать войска?
— По той же причине, — покачал головой отец. — Закончу пир сейчас — и гордые южане могут счесть это оскорблением и не приведут своих вассалов мне на помощь, или ещё того хуже — переметнутся к Елизавете. Но вот если зал покинешь ты, никто пожалуй и не заметит. А ведь ты, пускай и формально, но глава гарнизона Тор-Руана. Вполне можешь объехать округу, если, конечно, не слишком пьян для этого.
— Нет, отец. — Томас едва подавил желание подскочить на ноги и бегом броситься к выходу, правила хорошего тона были у него в крови, как и у любого отпрыска благородной (а тем паче герцогской) семьи. — Я вполне трезв для патруля.
Александр Руан, вновь хранитель королевства и наследник престола, кивнул ему и улыбнулся, ещё не зная, что отправляет сына на смерть.
Наёмник-салентинец Андреа — лейтенант в полку стрелков Николаса Кьонти — отвечал в войске Елизаветы Страндарской за разведку. Он-то первым и заметил небольшой отряд конников во главе с рыцарем, явно занимающийся патрулированием окрестностей замка, к которому ускоренным маршем следовало это самое войско. Все каноны военной науки буквально вопияли — "не трогай их!"; ибо смерть патрульных, точнее то, что они не вернуться в замок ко времени, привлечёт совершенно ненужное сейчас внимание к их армии. Однако услышав подробный доклад Андреа и переспросив особо о гербе рыцаря, её величество приказала во что бы то ни стало покончить с этим патрулём и принести ей голову его предводителя.
Полковник Николас и предводитель мейсенцев Вольфгер Тюринг по прозвищу "Бюргер" категорически возражали, но королева ничего слышать не желала. Фиариец граф Диомель в спор не вступал, он предпочитал действие словам. Отряд его рыцарей уже отправился за патрулём, о чём он и не преминул сообщить королеве, когда она в ультимативной форме заявила свою позицию наёмникам.
— И ты говоришь об этом только сейчас?! — возмутилась Елизавета.
— Я вам не наёмник, ваше величество, — отрезал фиариец, — и отчитываться в поступках не обязан. И головы вы не получите, мы вам не модинагарские дикари.
Пробормотав что-то нелицеприятное в адрес "заносчивых гордецов", Елизавета однако была вынуждена смириться — переупрямить союзника даже ей было не под силу, тем более, что подчиняться её граф Диомель не обязан.
Мирное течение пира в Тор-Руане прервало появление коменданта замка, ворвавшегося в зал.
— Милорд, — рухнул он на колено, — прискакал гонец от вашего сына, Томаса, уехавшего патрулировать окрестности. Они попали в засаду! Сюда движется громадное войско врага. Он столкнулся толи с разъездом толи передовым отрядом. Просит о помощи.
— Вперёд! — взревел Берри, вскакивая из-за стола. Александр Руан всегда завидовал его таланту мгновенно трезветь, когда того требовали обстоятельства. — Выручим, Тома!
Его поддержал нестройный хор нетрезвых голосов. Многие благородные сэры изъявляли явное желание продолжать пир вместо того, чтобы тащиться на улицу и драться с кем-то там. Однако когда до всех дошло, что сюда, к Тор-Руану, направляется армия врага и драться придётся в любом случае, все принялись приводить себя в порядок и готовиться к предстоящему бою.
И уже через четверть часа вся разношёрстная рать покинула замок, звеня оружием и доспехом.
— Он славно дрался, милорд граф, — говорил Диомелю фиариец, отправленный за патрулём, — прикончил Гартажа и Одуана, погиб последним, даже сражаясь пешим противостоял нам.
— Это был средний сын герцога Руана, — заметил Эдмунд Аредин, — а в их роду все — бойцы почти лучшие бойцы во всём Страндаре.
— Так вот в чём причина вашей ненависти к этому рыцарю, — кивнул Диомель. — Готовьтесь к бою, — посоветовал он королеве, надевая шлем и поднимая забрало. — Отец скоро прибудет мстить за сына.
